Далли усмехнулся, и она вдруг позабыла все свои невзгоды, оказавшись под влиянием этой неотразимой улыбки, забавно изогнувшей уголки рта и глаз ее спутника. Казалось, что его веселье исходит откуда-то из глубины, и, когда Франческа на него смотрела, у нее возникло чувство, что весь мир искренней радости как-то обошел ее стороной. Эта мысль испортила ей настроение еще больше.

— Поторапливайся, — бросила она Далли. — Я едва дышу!

— Повернись, Френси. Умение раздевать женщин относится к моим особым талантам. Здесь я преуспел больше, чем даже со своими пушечными ударами.

— Ты меня не раздеваешь, — огрызнулась девушка. — И не надо мне говорить подобные гадости.

Руки Далли на мгновение замерли над рядом застежек на ее спине.

— Хорошо, а как бы ты это назвала?

— Выполнение вспомогательных функций.

— Это что-то вроде горничной? — Платье под его пальцами начало расстегиваться.

— Да, примерно так. — У нее возникло неприятное чувство, что она только что сделала гигантский шаг в неверном направлении. Едва слышный злорадный смешок за спиной лишь укрепил опасения Франчески.

— Наше общение, Френси, где-то даже способствует моему росту. Не так уж часто жизнь предоставляет возможность встретиться с живой историей!

— Живой историей?

— Ну да. Французская революция, старушка Мария Антуанетта. И вся эта публика, твердившая: «Пускай они едят пирожные».

— Что, — спросила Франческа, когда последняя застежка была расстегнута, — может такой человек, как ты, знать о Марии Антуанетте?

— Поскольку с момента нашей встречи прошло чуть больше часа, — ответил Далли, — пока что немного.

Проехав примерно две мили, они подобрали Скита, который, как Далли и предполагал, не выглядел счастливым. Франческу выдворили на заднее сиденье, где она потягивала из бутылки напиток под названием «Шоколадная содовая Яху», который достала, не ожидая приглашения, из дорожного холодильника. Она пила и размышляла, храня, согласно уговору, молчание до самого Нового Орлеана. Франческа беспокоилась, что скажет Далли, когда узнает, что у нее нет билета на самолет, но затем прогнала даже саму мысль о том, чтобы сказать ему правду. Ковыряя ногтем уголок этикетки на бутылке, девушка думала о том, что она потеряла все — мать, деньги, дом, жениха.

Все, что у нее осталось, — это остатки гордости, и ей отчаянно хотелось получить шанс продемонстрировать их хотя бы однажды до окончания сегодняшнего дня. По каким-то причинам эта гордость становилась для нее все более важной в связи с Далли Бодином.

Если бы он только не был таким неотразимо великолепным я столь явно равнодушным к ней! Это приводило ее в бешенство… и делало беззащитной. Франческа никогда не уступала в ситуациях, связанных с мужчинами, и ее страшно раздражала мысль, что в данном случае придется уступить. Здравый смысл подсказывал ей, что есть более серьезные проблемы, о которых следует переживать, но где-то в глубине души Франческа была убеждена, что если она не сумеет очаровать Далли Бодина, то утратит значительную часть себя самой.

Покончив с шоколадной содовой, Франческа начала размышлять, как достать денег на обратный билет домой. Конечно!.. Идея оказалась столь простой и очевидной, что она должна была сразу прийти ей в голову. Франческа посмотрела на свой чемодан и нахмурилась, заметив на боку царапину. Менее года назад чемодан стоил около восемнадцати сотен фунтов… Открыв сумку с косметикой, она стала рыться в ее одержимом в поисках теней для глаз того же орехового оттенка что кожа чемодана. Выбрав подходящий оттенок, Франческа отвинтила крышку и тщательно замазала царапину. Хотя дефект после этого был еще слегка заметен, она успокоилась, считая, что его способна выявить только самая тщательная проверка.

Решив для себя эту проблему и заметив первый дорожный указатель аэропорта, Франческа вновь обратила свои мысли к Далли Бодину, стараясь понять его отношение к ней. Вся проблема их так неудачно складывавшихся взаимоотношений заключалась в том, что она так ужасно выглядела. Это временно позволило Далли занять более выгодную позицию. Франческа закрыла глаза и мысленно нарисовала картину своего появления перед ним хорошо отдохнувшей, со сверкающими, тщательно уложенными вьющимися каштановыми волосами, безупречным макияжем и великолепно одетой. Через несколько секунд он бы стоял перед ней на коленях!

Мечты Франчески были прерваны очередным спором Далли с его отвратительным компаньоном.

— Не понимаю, чего тебе так приспичило попасть сегодня ночью в Батон-Руж, — жаловался Скит. — В нашем распоряжении будет весь завтрашний день, чтобы успеть к началу твоего раунда в понедельник утром. Какая разница, будет у нас этот лишний час или нет?

— Разница в том, что в воскресенье я должен отдохнуть, а не сидеть целый день за рулем.

— Я сам сяду за руль. Мы потеряем только час, но зато сможем заехать в тот замечательный мотель, в котором останавливались в прошлом году. Разве ты не хочешь проведать там какую-нибудь свою собаку или кого-нибудь еще?

— С каких это пор, черт возьми, ты стал переживать о моих собаках?

— У тебя там, кажется, шустрая малышка с черным пятнышком над глазом? Та, что слегка прихрамывает.

— Это было в Виксберге.

— Ты уверен?

— Конечно, уверен. Послушай Скит, если ты хочешь провести сегодня ночь в Новом Орлеане и пойти в «Блю Чокто» проведать ту рыжую официантку, почему ты не скажешь об этом прямо, а вешаешь мне на уши всю эту лапшу о хромых собаках?

К чему это чертово притворство?

— По-моему, я ни слова не сказал ни о рыжей официантке, ни о том, что хочу в «Блю Чокто»!

— Ладно. Только я с тобой туда не пойду. Это место буквально создано для драк, особенно по субботним вечерам. Женщины там выглядят, как борцы в грязи, а мужчины и того хуже.

В прошлый раз мне там чуть не сломали ребро, а сегодня у меня и так было достаточно неприятностей.

— Я говорил тебе оставить ее с тем парнем на заправочной станции, но ты не послушался. Никогда ты меня не слушаешь!

Взять, к примеру, прошлый четверг. Говорил же тебе, что удар с неровного поля был на сто тридцать пять ярдов; я измерил его шагами и сказал тебе об этом, но ты не стал слушать и выбрал тот железный клэб номер восемь, будто я и слова тебе не сказал.

— Может быть, наконец хватит об этом? Я сказал тебе прямо тогда, что был не прав, и сказал тебе на следующий день, что был не прав, и с тех пор говорил тебе об этом по два раза в день, так что заткнись!

— Это последнее дело, Далли, не доверять своему кэдди в измерении расстояний. Иногда мне кажется, ты нарочно стараешься проигрывать турниры.

— Френси! — сказал Далли, обернувшись к девушке. — Не хочешь ли ты рассказать мне прямо сейчас еще какую-нибудь восхитительную историю о своих побрякушках?